Россия – родина поэтов, То средь солдат, то средь крестьян Их находили пистолеты Однажды в утреннюю рань. - Убит поэт! – строфа кричала. А кто-то праздновал тот миг. А баба русская рожала Взамен убитого двоих. И подымалось солнце красное На куполах колоколов. И становилось всё опасней И всё прекрасней от стихов. Виктор КушмановРоссия – родина поэтов
Мы сидим вшестером, и плачем над счастьем, и смеёмся над горем. Мы сидим вшестером, и удача над нами, и разлука над морем. Мы сидим вшестером, перекинемся взглядом и опять замолчим. Мы сидим вшестером, ничего нам не надо, никого не хотим. Мы сидим вшестером, обсуждаем погоду и смущенно моргаем. Мы сидим вшестером, кипятим к чаю воду и печаль запиваем. Мы сидим вшестером, мы одни во Вселенной, Мы сидим вшестером... Я, компьютер и стены... Автор неизвестен.Мы сидим вшестером
Я видел, как плачет мама... Мне десять… Подрался в школе. Я вырос и мне пятнадцать… Мне двадцать… Женюсь, ребята! Мне сорок… Жена и дети, Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2012Я видел, как плачет мама...
Сейчас мне всего лишь годик
И я заболел немного…
По комнате мама ходит
И просит о чём-то Бога…
Я вижу, как плачет мама…
Её так легко обидеть.
Я буду здоровым самым,
Чтоб слёзы её не видеть…
Синяк… В дневнике — не очень…
Я маме съязвил фривольно,
Что я ведь пацан, не дочка…
И вижу, как плачет мама,
Волнуясь опять за сына…
Я буду достойным самым…
Я должен расти мужчиной…
Гулять не пускают снова.
А мне-то пора влюбляться,
Но мама со мной сурова…
Я вижу, как плачет мама,
Увидев мой блог в инете…
Я буду культурным самым,
Чтоб слёзы не видеть эти…
Невеста с татуировкой…
Ну, мам, не суди предвзято…
Ей тоже уже неловко…
Я вижу, как плачет мама,
Невестку обняв, как дочку,
И шепчет: «Будь самой-самой,
Роди для него сыночка!»
А в сердце надежда тлеет…
И солнце так тускло светит,
Ведь мама моя болеет…
Я плачу и шепчет мама,
Увидев слезу мужскую:
«Я буду здоровой самой,
Ведь вами, сынок, дышу я…»
Старушка увядшей рукой Я стала совсем забывать Я стала давно забывать, Но помню я каждый ваш шаг, Я помню задорный ваш смех Хожу я уже еле как, Уткнувшись увядшей щекой Простите, родные, меня - И чувствуя смерти шаги, Писала старушка письмо Мария КуткарПисала старушка письмо
Писала письмо своим детям.
"Мне стыдно, что стала такой,
Такой меня сделало время.
События, даже знакомых.
И сил нет заправить кровать,
И сил нет дойти до иконок.
Какие нужны мне таблетки.
И вещи по дому терять,
Искать их потом у соседки.
И первое "мама" я помню,
Как вы приносили собак
И кошек, побитых судьбою.
И как вы делили игрушки!
Как радовал первый вас снег
И первые ваши веснушки.
И трудно уже улыбаться.
Прожить бы ещё - даже так,
Хватило бы сил вас дождаться.
В волос шелковистую бездну.
И стать снова нужной такой,
Хотя и давно бесполезной...
Давно я вам стала обузой.
На сердце по вам лишь тоска
Засела мучительным грузом.
Обнять мне так хочется вас,
Прижать к материнской груди
Хотя бы на миг, хоть на час".
И бережно клала в комод.
Ведь адрес не помнит давно,
Но верила - всё же дойдёт.
Прости меня, мальчик пятнадцати лет - Прости меня, мальчик, ты даже не знал, Прости меня, мальчик, за то, что потом А ты был со мною добрее других - Екатерина Горбовская Несправедливость
Тот самый, кому посвятила
Свой первый, нескладный и нежный куплет,
Который от всех утаила.
Ты жил, ты учил логарифмы,
А я всё любила... И слёзы ронял
Пегас на нескладные рифмы.
Повадилась, поднаторела,
За то, что, склонясь над привычным листом,
Другим посвящала умело.
Другие бывали жестоки.
Прости, что тебе - самый первый мой стих
И самые глупые строки.
В замке было девять башен. Воевал, гулял по парку, У пруда кормил жар-птицу Екатерина ГорбовскаяПринц
День был чист и ясен.
Принц был весел и отважен,
Молод и прекрасен:
Пил вино с друзьями,
Иногда читал Петрарку
Влажными глазами,
Хлебом и изюмом...
Он хотел на мне жениться,
А потом раздумал.
Грошовая биография дотошно всё собрала: Как его бил отец, как он сбежал из дома, Как в юности бедовал, какие такие дела Его превратили в личность, которая всем знакома. Как воевал и рыбачил, трудился ночь напролёт, Дал имя морю и лез, теряя сознанье, на горы, И даже, подобно нам, по сведенью новых работ, Рыдал от любви, хоть это и вызывает споры. Биографы поражены лишь одной его чертой - Что он при всей своей славе вздыхал всё время о той, Которая содержала в идеальном порядке дом, Свистела, блуждая в саду в сумерках быстротечных, И отвечала на некоторые из его бесконечных Длинных писем, которых никто не видел потом... Хью Оден (США) Перевел Г. ПавловКто есть кто
Да, юность позади... Иранбек Оразбаев Перевел с казахского Марат АкчуринДа, юность позади...
Любовь давно забыта...
Так говорим мы вслух,
Боясь нечастых встреч.
Опять столкнулись мы,
И фактами из быта
Поспешно тормозим
Прерывистую речь.
На сына твоего
Поглядываю робко.
Насмешлив и лукав
Его беспечный взор.
И чудится мне вновь
Та солнечная тропка,
И мы - лицом к лицу,
И тот же взгляд в упор...
К вам идут, когда жёны на Юг уезжают. У дверей вас не ждут - просто трубку снимают. Вам не лгут и, пожалуй, вас не обижают. Сослуживцы, как правило, вас уважают. Вы с особой судьбою надолго повенчаны, Одинокие женщины, одинокие женщины... Вы живёте в квартирках своих однокомнатных, Просыпаетесь утром в постелях нескомканных, Крепкий ставите кофе, подолгу покуриваете И в пижамах по дому свободно погуливате, Вам немного за тридцать, и вы не застенчивы, Одинокие женщины, одинокие женщины... Вы умны и гордитесь, что вы независимы. Вы не плачете больше над старыми письмами. Вы спокойны - ведь вы не девчонки, не ветреницы. Среди вас, вероятно, есть даже общественницы. Только в голосе вдруг появляются трещины, Одинокие женщины, одинокие женщины... Я особых грехов никому не приписываю И готовых рецептов никому не прописываю. Пусть лишь сбудется то, что вам было обещано, Одинокие женщины! В. КушнерОдинокие женщины
И закрылась она на тринадцать замков, Чтобы душу никто не топтал. Нет, она никогда не боялась волков, Ведь страшнее не волк, а шакал… Было время, и душу открыв нараспах, Доверяла, стараясь помочь. Но как только она оставалась в слезах, Все сбегали отчаянно прочь… А она улыбалась весенним лучам, Вытирая слезу рукавом… Слабой женщине, видимо, всё по плечам… Даже быть иногда мужиком… Не скулить и не ныть, а себя отобрать У депрессии и у тоски. Жить сложнее, чем, руки скрестив, умирать. Шрамы сердца её глубоки… Эту душу сверлили обманом не раз, Подло в спину толкали, смеясь… Но алмазом всегда остаётся алмаз, Даже если испачкают в грязь… Обозлиться бы ей, стать гораздо черствей, Только сердце – котёнком слепым Также верит в любовь, в доброту и в людей, Небесам улыбаясь седым… Столько бед и проблем, вроде не до стихов… И устав от судьбы передряг, Закрывалась она на тринадцать замков, Ключ оставив снаружи… в дверях… Ирина Самарина-ЛабиринтИ закрылась она на тринадцать замков
Спасибо меня предавшим! Я стала ещё сильней… И слабости не прощавшим – За холод души своей… Спасибо меня толкнувшим! Теперь я летать могу… Судившим и упрекнувшим – Спасибо, и я не лгу… Без ваших уроков горьких, Не знала бы вкус добра… Ах, сколько вас было, сколько… Мне вас отпускать пора… Спасибо друзьям неверным, Что маски роняя вдруг, В беде убегали нервно, Меня проклиная вслух... Мне стало намного легче, Без вашей слезы скупой… Я чувствую рядом плечи Людей, что за мною в бой… Спасибо, судьба, за опыт, Что дался совсем не в дар… Легла на надежду копоть, Но вера в душе – нектар… Спасибо за наговоры И сплетен облезший хвост… Обиды – на сердце шторы… Прощение – к счастью мост… Спасибо меня сдержавшим Над пропастью в жуткий час… А всем обо мне не знавшим Спасибо, что встречу вас… Ирина Самарина-ЛабиринтСпасибо меня предавшим!
Гордым легче - гордые не плачут, Ни от ран, ни от душевной боли. На чужих дорогах не маячат, О любви, как нищие, не молят. Широко расправленны их плечи, Не гнетёт их зависти короста... Это правда - гордым в жизни легче. Только гордым сделаться не просто. Гордым легче - гордые не плачут... Лишь порой в подушку по ночам Скрежет боли и слезу запрячут... И порой рыдают по ночам... А ещё бывает очень часто Плачут кровью, телом и душой... Гордым не становятся от счастья... Гордость-это страх за свой покой... Гордым легче, гордые не плачут, На чужих дорогах не стоят, О любви, как нищие не молят И не возвращаются назад. Гордых бьют, но гордые не плачут, Только вы не верьте, что им легче. Сильным духом жить нельзя иначе, Груз забот, как небосвод на плечи... Кто сказал, что в жизни Гордым легче??? Смелым быть - погибнуть первым значит!!! Честь и благородство в грозной сечи - Живота лишиться иль удачи... Гордые не плачут словно дети, Слезы в сердце ото всех скрывают. Гордым тяжелее всех на свете!!! Только этого никто не знает... Людмила ТатьяничеваГордым легче - гордые не плачут
Где-то в вешнем саду затерялись простые слова В фейерверке зелёном остались шальные надежды Разноцветным ковром скоро ляжет на землю листва И по капле растает последняя летняя нежность Снова юный сентябрь с янтарной грустинкой в глазах Улыбается ярко, как юноша солнцеволосый Не звучат журавлиным прощаньем ещё небеса Не рыдают над сонной землёю... И всё-таки Осень... Эмилия ГонсалесБабье лето
Вспомнилось детство в рабочем посёлке. Берег речушки, деревья в снегу... Рядом с отцом я шагаю за ёлкой, В такт с его шагом попасть не могу. Как краснобокие яблочки - щёчки, Хлюпает маленький вздёрнутый нос. Голос отца...- Ну, иди ко мне, дочка!- На руки бережно взял и понёс. Крепко за шею держались ручонки, Нос сразу хлюпать почти перестал... Счастье глазастое в славной девчонке В тот самый миг и Господь увидал! Годы - метелью.., в делах и заботах... Нитью коварной блестит седина. Вновь Рождество...Я грущу от чего-то, В зеркало глядя,- она - не она? Приподниму непослушную чёлку, Щёчки припудрю и вздёрнутый нос. И загляну с нетерпеньем под ёлку... Надо ж! Опять приходил ДЕД МОРОЗ!!! Алена КирилловаНе выросла
Чёрная кошка, чёрные крошки – четверо милых котят В городе Сочи. Чёрные ночи. Чёрные тучи летят. Спешный свидетель – северный ветер. Прогрохотал товарняк. Прямо бежали, хрипло рычали трое голодных дворняг. Шерсть встала дыбом. Быстрым изгибом к яростной схватке готовсь! – И у барбоса прямо из носа брызнула первая кровь. Голод – не тётка. Рвут свои глотки Псы. Им совсем невтерпёж. Лапой по глазу. Хватка ослабла. Дикие визги, скулёж. Время летело, кошка шипела, не отступив ни на шаг. Бешено лая, жутко оскалясь, в битву вступает вожак. В бойне без правил псиной расправы некуда пятиться. Ох! Очень некстати... злобные тати... Надо сражаться на трёх. Челюсти сбоку. Хрустнули кости. Острая боль до плеча. В поисках чуда: «Где же вы, люди?» – Больше не в силах кричать. Всё запоздало. Значит, пропало. Силы уходят в борьбе. Скверное дело – бренное тело, где перекушен хребет. Ангел пушистый – белый котище... Дверь отворяется в Рай... Надо проститься... Кажется, снится... Иль показалось: «Вставай!» – Словно ребёнок, малый котёнок мордочкой ткнулся ей в шерсть. Кошка вздохнула, молча уснула, слова не ведая «смерть». Кайся – не кайся, поздно, хозяйка! – Скрылись все псы за углом. Плачут котята. Прав обыватель – как же им всем повезло... Люди и звери... Горечь потери. В зеркале бродят кривом Скользкие взглядом Псы – где-то рядом. Рядом вот так и живём. ... В городе Сочи – чёрные ночи. Чёрные тучи летят. Свет из окошка... Чёрная кошка. Четверо чёрных котят. Александр СавостьяновЧёрная кошка
«...Два вола, впряженные в арбу, медленно поднимались на крутой холм. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» - спросил я их.- «Из Тегерана». - «Что везете?» - «Грибоеда». А. Пушкин «Путешествие в Эрзерум» Опять над Москвою пожары, И грязная наледь в крови. И это уже не татары, Похуже Мамая - свои! В предчувствии гибели низкой Октябрь разыгрался с утра, Цепочкой, по Малой Никитской Прорваться хотят юнкера. Не надо, оставьте, отставить! Мы загодя знаем итог! А снегу придется растаять И с кровью уплыть в водосток. Но катится снова и снова - Ура! - сквозь глухую пальбу. И челка московского сноба Под выстрелы пляшет на лбу! Из окон, ворот, подворотен Глядит, притаясь, дребедень. А суть мы потом наворотим И тень наведем на плетень! И станет далекое близким, И кровь притворится водой, Когда по Ямским и Грузинским Покой обернется бедой! И станет преступное дерзким, И будет обидно, хоть плачь, Когда протрусит Камергерским В испарине страха лихач! Свернет на Тверскую, к Страстному, Трясясь, матерясь и дрожа, И это положат в основу Рассказа о днях мятежа. А ты до беспамятства рада, У Иверской купишь цветы, Сидельцев Охотного ряда Поздравишь с победою ты. Ты скажешь - пахнуло озоном, Трудящимся дали права! И город малиновым звоном Ответит на эти слова. О, Боже мой, Боже мой, Боже! Кто выдумал эту игру! И снова погода, похоже, Испортиться хочет к утру. Предвестьем Всевышнего гнева, Посыплется с неба крупа, У церкви Бориса и Глеба Сойдется в молчаньи толпа. И тут ты заплачешь. И даже Пригнешься от боли тупой. А кто-то, нахальный и ражий, Взмахнет картузом над толпой! Нахальный, воинственный, ражий Пойдет баламутить народ!.. Повозки с кровавой поклажей Скрипят у Никитских ворот... Так вот она, ваша победа! «Заря долгожданного дня!» «Кого там везут?» - »Грибоеда». Кого отпевают? - Меня! Александр ГаличПамяти Живаго
Старики управляют миром, Суетятся, как злые мыши, Им по справке, выданной МИДом, От семидесяти и выше. Откружили в боях и в вальсах, Отмолили годам продление И в сведенных подагрой пальцах Держат крепко бразды правленья. По утрам их терзает кашель, И поводят глазами шало Над тарелками с манной кашей Президенты Земного Шара! Старики управляют миром, Где обличья подобны маскам, Пахнут весны - яичным мылом, Пахнут зимы - камфарным маслом. В этом мире - ни слов, ни сути, В этом мире - ни слез, ни крови! А уж наши с тобою судьбы Не играют и вовсе роли! Им важнее, где рваться минам, Им важнее, где быть границам... Старики управляют миром, Только им по ночам не спится. А девчонка гуляет с милым, А в лесу раскричалась птица! Старики управляют миром, Только им по ночам не спится. А в саду набухает завязь, А мальчишки трубят "по коням!" И острее, чем совесть, - зависть Старикам не дает покоя! Грозный счет покоренным милям Отчеркнет пожелтевший ноготь. Старики управляют миром, А вот сладить со сном - не могут! Александр ГаличНеоконченная песня
Парижа Воскресное столпотворенье. Газеты шуршат По кустам, По траве... Сидит на скамье У продрогших деревьев Семья: Он, Она И девчоночке две. И русскими буквами Строки косые - С плакатика, Воткнутого в газон: «СБОР СРЕДСТВ: ПОМОГИТЕ ВЕРНУТЬСЯ В РОССИЮ!» И дождиком редким - Монет перезвон... Их словно не видят Идущие мимо - В заботах-тревогах своих И делах. И падают франки, А чаще - сантимы. И жалость, А чаще - презренье в глазах. Давно ли, Пожитки в отъезд собирая, Доверясь Ловцам неустойчивых душ, Мечтали о кущах Заморского рая... И вот у скамейки - Кусты Вместо кущ... Им стыдно. И, кажется, все униженья Готовы пройти, Словно ада круги, Чтоб только сказать В запоздалом прозренье: - Россия, прости, Приюти, Помоги! Возможно, мечте их Когда-нибудь сбыться, Но кормит покуда Плакатик такой... А дети уснули. И, может, им снится Костёр пионерский... Салют над Москвой... Михаил ВладимовПерекати-поле
Льётся вальс из потёртой кассеты, На три четверти сердце стучит... Здесь, в Израиле, - жаркое лето, И ручей по-иному звучит. А на Севере пахнут полыни, Жёлтый лист на ободьях колёс. От холодной заутренней стыни Прижимается к берегу плёс. На деревьях притихли вороны, Улетели собратья на юг. В белом танце смолистые кроны Закружатся под музыку вьюг. Помнит ветер с Тиманского кряжа Разудалую песнь январей... На песке ашкелонского пляжа Мне тоскливо: такой я – еврей... Григорий БотвинникЗабытый вальс
Безмолвствовал мрамор. Евгений ЕвтушенкоНаследники Сталина
Безмолвно мерцало стекло.
Безмолвно стоял караул,
на ветру бронзовея.
А гроб чуть дымился.
Дыханье из гроба текло,
когда выносили его
из дверей Мавзолея.
Гроб медленно плыл,
задевая краями штыки.
Он тоже безмолвным был —
тоже! —
но грозно безмолвным.
Угрюмо сжимая
набальзамированные кулаки,
в нём к щели приник
человек, притворившийся мёртвым.
Хотел он запомнить
всех тех, кто его выносил, —
рязанских и курских молоденьких новобранцев,
чтоб как-нибудь после
набраться для вылазки сил,
и встать из земли,
и до них,
неразумных,
добраться.
Он что-то задумал.
Он лишь отдохнуть прикорнул.
И я обращаюсь
к правительству нашему с просьбою:
удвоить,
утроить у этой плиты караул,
чтоб Сталин не встал
и со Сталиным — прошлое.
Я речь не о том сокровенном
и доблестным прошлом веду,
где были Турксиб, и Магнитка
и флаг над Берлином.
Я в случае данном под прошлым
имею в виду
забвенье о благе народа
наветы, аресты безвинных.
Мы сеяли честно.
Мы честно варили металл,
и честно шагали мы,
строясь в солдатские цепи.
А он нас боялся.
Он, веря в великую цель, не считал,
что средства должны быть достойны
величия цели.
Он был дальновиден.
В законах борьбы умудрён,
наследников многих
на шаре земном он оставил.
Мне чудится будто поставлен в гробу телефон.
Эверу Ходжа
сообщает свои указания Сталин.
Куда ещё тянется провод из гроба того?
Нет, — Сталин не сдался.
Считает он смерть — поправимостью.
Мы вынесли из мавзолея его.
Но как из наследников Сталина
Сталина вынести?
Иные наследники
розы в отставке стригут,
но втайне считают,
что временна эта отставка.
Иные и Сталина даже ругают с трибун,
а сами ночами тоскуют о времени старом.
Наследников Сталина,
видно, сегодня не зря
хватают инфаркты.
Им, бывшим когда-то опорами,
не нравится время,
в котором пусты лагеря,
а залы, где слушают люди стихи,
переполнены.
Велела не быть успокоенным Партия мне.
Пусть кто-то твердит: «Успокойся!» —
спокойным я быть не сумею.
Покуда наследники Сталина
есть на земле,
мне будет казаться,
что Сталин — ещё в мавзолее.
О войне
Ох, и трудное нынче время! В чём-то даже трудней войны. Вы тогда отстояли землю, Нынче насмерть дерёмся мы. Бьёмся с злобой людской и корыстью И в бою с этим царством тьмы Нашей Правдой и нашей Совестью Остаётесь, как прежде, вы! Не печальтесь, и будьте гордыми, Не срывайте в сердцах ордена, Если ранит вас слово недоброе, Что поделаешь, снова - война. Бьют прицельно по нашей памяти, По Отечеству подло бьют. Замарать норовят, испоганить Всё, что исстари люди чтут. Вашей милостью нынче ходим мы Да считаем, хоть был урон... Не вождей защищали вы - Родину, Низкий вам за это поклон. Н. НовиковСолдатам Отечественной
Я с боями прошёл И прополз пол-Европы. Я со смертью встречался И в профиль и в фас. Были домом моим Блиндажи и окопы. За войну был заштопан Врачами не раз. Но не прятался я Никогда за раненья, А всегда возвращался В родимую часть. Вот таким было наше, Моё поколенье, Что не дало России Бесследно пропасть. Леонид ЯкутинМоё поколение
Был приказ прорваться к Эльтигену днём сквозь строй немецкого заслона. Командир сказал, что повезло нам, и поздравил нас. Взбивая пену, клокотало море. На причалах от наката волн качались сваи. Командир сказал, что так бывает, - и сигнальщик поднял флаг на фалах. Шеи пушек вытянулись к югу, дрогнули, качнулись мачты косо - это реверс выжали матросы, и земля шарахнулась в испуге. В этот день на рейде не клялись мы, уходя, вещей не завещали. Командир сказал: «Вернёмся к чаю!» - и велел отправить наши письма. Он стоял, спокойный и угрюмый, молчаливый и широкоспинный, слушая, как напевает трюмный песню про влюблённую рябину. Что он думал? Думал ли о бое, что придёт в горячечном ознобе, впившись в борт десятками пробоин, в пятнах крови на матросской робе, Или, может, видел над собою только небо, небо голубое? Что хотел он ? На одном моторе мирно, не рискуя головою, проскочить, не встретив немцев в море, потому что море - штормовое? Или, может, он мечтал у порта вдруг увидеть их, чтоб тотчас, с ходу, стать «гостеприимным» мореходом и схлестнуться, выйдя к борту бортом, так, чтоб флаги с чёрными крестами падали, линяя под винтами? ...Он был ранен после первых вспышек. Медленно по мокрому реглану кровь стекала под ноги. Я слышал, как он приказал: «Идти тараном! По разрывам, в лоб, врезаясь строем!» ...Немцев было восемь. Наших - трое. Немцы шли на малом. Мы - на полном. Немцы шли за ветром. Мы - сквозь волны. С ними был их Бог. А с нами - сила. Он им не помог. А нас носила яростная злоба над волнами. С немцами был Бог. А море - с нами... Григорий ПоженянБыл приказ прорваться к Эльтигену
Как будто слышу - в комнате родной, где потолок потрескавшийся низок, беседует с прозрачной тишиной невыключенный мамой телевизор. Зелёный фосфорический экран приносит в дом нерадостные вести, что где-то в глубине далёких стран «план» выполняют ядерные тресты. . . И к спящей маме маршевым броском стремятся танки и солдаты НАТО. И вижу я - над маминым виском вдруг закачалось дуло автомата. Над миром ветви вечные шумят, весь мир в ночи - в кристалле изумруда. . . Эй, парень, опусти свой автомат! - Мы лучше побеседуем друг с другом. Пусть мама спит. Ей нужен крепкий мир. В двенадцать лет войну она узнала, и бил её фашистский конвоир за то, что пленным хлеб она бросала. Прикладом бил, под шуточки и смех идущих рядом твердолобых касок. И падали в январский мокрый снег земные звёзды акварельных красок. ... Как ей хотелось мир нарисовать красивым, жизнерадостным, весёлым. Художницей моя не стала мать - не до рисунков женщинам в посёлке. Но до сих пор, украдкой от отца, с его помятой папиросной пачки копирует в тетрадку деревца и солнечные лучики и плачет. ... Ей снятся грядки - аккуратный ряд, по-матерински светлые печали... Эй, парень! Опусти свой автомат, иначе я за свой не отвечаю! Н. НовиковЯ думаю о матери моей
Мужчина должен быть мужчиной. Царь или скромный гражданин, кузнец, гончар в засохшей глине, гуляка, верный семьянин, - он должен быть мужчиной. Значит, уметь сжимать в кулак ладонь, уметь соперничать. Иначе строка не дастся, сбросит конь, а неживые, злые вещи, с насмешкой будут всякий раз пытаться надавать затрещин или столкнуть с дороги в грязь. В нем должен чувствоваться воин, защитник родины, солдат, чтоб завоеванною волей, а не деньгами был богат. Чтоб женщина его любила за доброту и крепость рук, за то, что называет - милой, за то, что - враг, за то, что - друг. И от рожденья до могилы пройти он должен так свой путь, чтоб напоследок были силы без страха в вечность заглянуть. Владимир Токмаков День защитника Отечества
И летит снежок обыкновенный, А бои под Яхромой уже. Вдоль Кремля гремит парад военный, Первый без военных атташе. Позабудут люди «дранг нах остен», Зарастут орешниками рвы, К нам приедут западные гости, Дети не дошедших до Москвы. Звезды белой вьюги Подмосковья По Кремлю стекают вдоль стены Где снежком, гвоздиками, любовью Лепестки огня озарены. И летит ноябрь обыкновенный И снежинки в пламени горят. И сквозь них в цветной парад военный Входит черно-белый тот парад. Феликс ЧуевИ летит снежок обыкновенный
Однажды в интервью корреспондентка, «Скажи, а что ты чувствовал при этом? А я вдруг вспомнил серпантин-дорогу, Ну а теперь – прости за откровенье – Не морщитесь, я – гуманист, поверьте, Сергей РомановОднажды в интервью
Польщённая моим вниманьем к ней,
Черкая карандашиком пометки,
Спросила: «Убивал ли ты людей?»
И видя, что не тороплюсь с ответом,
Добавила, взглянув в окно, на свет:
Наверно, жалость? Все же – человек!»
Фугасы, пулеметы на горе,
Сапера – друга верного Серёгу,
Разорванного в клочья в ноябре.
Улыбчивого, доброго пилота,
Его семью в деревне на Оке,
И экипаж, сгоревший в вертолёте.
С десантом вместе. Это – в январе.
Отметки непонятные на карте
И кишлаки, объятые огнём,
И школу, что сожгли душманы в марте,
И школьников, сгоревших в ней живьём.
Я отвечаю на прямой вопрос:
Что чувствовал я? Удовлетворенье.
И, может быть, совсем немного – злость.
Но я горжусь работою своей.
Я убивал людей, но – каждой смертью
Предотвращая тысячу смертей.
О стране
Вы из тела Союза проросли, как поганки, Но жива еще Русь, я поклясться готов, Вы еще, б...., увидите русские танки, На щербатой брусчатке своих городов. Даже в мыслях не смейте России коснуться, Смиритесь, задворки, ваш жребий таков, Империя может еще огрызнуться, Свирепым оскалом солдатских штыков! Сергей АфанасьевБывшим республикам
У карты бывшего Союза С обвальным грохотом в груди Стою. Не плачу. Не молюсь я. А просто нету сил уйти. Я глажу горы, глажу реки, Касаюсь пальцами морей. Как будто закрываю веки Несчастной Родины моей. Николай ЗиновьевУ карты бывшего Союза
Не купить - они не продаются! А землёю бредят и во сне... Как берёзы от метелей гнутся, выпрямляясь всё же по весне. Сядут у телеги старомодной, потечёт неспешный разговор: - Все труднее жить нам ежегодно... - А налоги - это сущий мор... - Говорят с Америкой сойдёмся, потекут к нам доллары сюда... - Нас не купишь - мы не продаёмся! - Мы России верили всегда... Посудачат так и разойдутся - кто комбайн чинить, а кто - хомут. А в столице речи льются-льются, но хлеба от прений не растут. Обвиняют пахаря с трибуны - мол, лентяй и рвач и ретроград... Только жилы у него, как струны, болью всероссийскою звучат. И сказал бы, да работать надо, а не лясы бодрые точить. Знает - от Америки с Канадой ни полушки зря не получить. Им Россию раскупить неймётся - лес и пашню, рыбу из реки... Только наша Русь не продаётся и не продаются мужики! Г. СухорученкоРусские мужики
В этой всеми забытой деревне Доживает свой век одна... Днем на улицу выйдет - и дремлет На завалинке у окна. Молча сварит картошку на ужин. Зыбкий взгляд скользнёт по стене - Там, где выцвела карточка мужа, До сих пор он - на той войне... И под сводом пустынного крова Тишина плетёт свою нить... Померла прошлый месяц корова. Не с кем стало поговорить. Ночью вздрогнет от странного стука. Перекрестится, сядет в потьмах. До утра подушку, как внука, Держит бережно на руках... Автор Олег Акимович Чупров уроженец Усть-ЦильмыСтарушка
Мой дед на свете жил уверенно. Как паровоз вперёд летел! Он в Моссовете слушал Ленина, Он «Варшавянку» дома пел ... РКП(б) и Революция, ЧК, гражданская война, Погранзастава, Конституция, Завод, безвинная вина... Пройдя сквозь время своенравное, Ничуть не изменился дед. Всё повторял: «Не это - главное, А то, что вот он, партбилет!» Опять война, эвакуация, И вновь доверенный завод. Инфаркт и госпитализация, «Ваш сын геройски...» - через год. Победа! Комната столичная, На полках - вековая пыль... Утяжеляет горе личное Уюта довоенный стиль... Но жизнь сначала начинается! На то есть несколько причин: С портрета Ленин улыбается, С другого - в бескозырке сын... ... И - Хиросима! И мгновенная Реакция большевика: «Нужна России мощь военная, И, значит, нужен я пока!» Растёт завод и превращается В научный комплекс, в институт... Дед отдыхать не собирается: «Я, - говорит, - на месте тут!» Опять инфаркт... «С огнём играете!» - Трубят врачи - все, как один. А дед в ответ: «Не напугаете», - Глотая нитроглицерин... И снова - белизна больничная, И он - у смерти на краю... И я, с торчащими косичками, У изголовия стою... А после - пенсия и почести, Бесплатный проездной билет... И на парад на Красной площади Меня ведёт с собою дед. ... О, счастье необыкновенное, Что у меня дедуля есть, Когда суровые военные Нам отдают по форме честь!.. И шепчет дед: «Душа обязана Трудиться. Я же - не у дел... Мне просто противопоказано, Чтоб я на пенсии сидел!» ... И вот он вновь уже работает. Теперь - в газете. И народ, Кипя делами и заботами, К нему за Правдою идёт. Чужой тоской ночами мается, С чужой бедой воюет дед, И, если надо, не стесняется Звонить в ЦК и в Моссовет... А дома - все на деда дуются: С квартирой дочке не помог! «Я, - дед отчаянно волнуется, - Иначе поступить не мог!» ... Не знаю, что меня заставило Про деда рассказать другим. Быть может, то, что жил он правильно, По представлениям моим... Любовь ВоропаеваО моём деде
У эпохи - не глаза, а дула! Взгляд наполнен холодом и злом. По Руси гуляет пуля-дура Блудной девкой за любым углом. Для чего ты, дура, прилетела? Жили мы, не помня о тебе, А сегодня нет уже предела Этой нескончаемой гульбе. Пуля-дура, как же это вышло? Неужели скоро запоём: «Со стволом никто у нас не лишний...» Лишние теперь - перед стволом... На отстрел отныне нет запрета! Лупит шквал свинцового дождя, Не щадя солдата и зампреда, И саму Россию не щадя. ...Сыто усмехаются с прищуром «Нового порядка» господа. Пуля-дура, ты и вправду - дура! Ты несёшься, дура, не туда... Евгений НефёдовПуля-дура
- Привет, сынок! Пришла опять... С березы вдруг упал листок...
Привет, сынок!
Тебя хотела повидать.
Скучаю сильно...нет уж сил..
Ходить пореже ты просил...
Во сне просил, Я обещала..
Но обещание не сдержала.
Зато почти уже не плачу.
И чаще езжу Я на дачу.
Картошки нынче урожай...
Понасадила...не ругай!
Поможет выкопать сосед...
Силенок много, хоть и дед...
- Привет, мамуль, тебя я ждал,
Хоть и во сне я отругал.
Уж больно жалко твои ноги,
Вон, еле ходят по дороге.
Ты береги себя, родная.
Ещё совсем ведь молодая!
- Да брось, сынок, чего уж там...
Я с удовольствием бы к вам..
Тебе не скучно, там друзья.
Но мне пока туда нельзя.
За дочкой я твоей гляжу,
И часто в школу отвожу.
А у нее твои глаза!
А уж какая егоза!
- Не скучно, мам, братки все тут.
Здесь нет войны, а рядом пруд.
Здесь тишина, уют, покой.
И все как в жизни той, земной.
Я дочку вижу каждый день.
За вами Я брожу как тень.
Ей ветер волосы пушил?
Так это я тогда шутил...))
- Во сне просил ты пирожков?
На, угости своих дружков.
Здесь есть с капустой, есть с грибами,
Кому какой - решайте сами)
Вон сколько вас лежит кругом...
Не обойти мне всех пешком...
- Окей, маманя, все нормуль!
Исчезли все следы от пуль.
И даже выросла нога)
Лишь не хватает сапога...
Шлют пацаны тебе привет!
Ты от меня купи букет...
Но не носи ты мне цветы!
Итак в венках вон все кресты...
- Ты не ругай меня, сынок,
Что будет так, кто знать бы мог?
Я так тоскую, мой родной!
Ты для меня всегда живой...
С тобой веду я разговор,
Тарелку ставлю до сих пор...
Так что, родимый, не сердись...
Я лишь прошу - почаще снись...
Погладив нежно ей висок...
Могилка, крест, но нет цветов.
Опять тарелка пирогов.
На бугорке лежит сапог.
Теперь солдат не босоног...
Татьяна Сырцова
Вряд ли много в мире формул таких. Эту я услышал и сердцем признал: «Ленинские рукописи - не архив. Ленинские рукописи - арсенал!..» Трудно, если правду в себе ты несёшь. Недруги опять не дают нам жить. Ленинское слово их бесит, но всё ж Ленинское дело их больше страшит!.. Кровью набухал помутневший наст, Становилась красною в реках вода. Наша кровь текла. Но, стреляя в нас, Недруги целились в Ленина всегда!.. И сегодня целятся в Ленина враги. Но, помимо импортных, - опасней всего, - Наши бюрократы и наши дураки В Ленина целятся не ведая того! Целится в Ленина алкаш у станка. Целится в Ленина холопья душа. И махровый взяточник, не пойманный пока, С Лениным сражается надсадно дыша! Целятся в Ленина в родимом краю Слуги полуправды и любители дат, Те, что вечно прячут бездуховность свою За забором ленинских могучих цитат!.. Только кровь недаром у нас горяча, И такое знамя не зря над головой! Мы душой и сердцем защитим Ильича. С нами он останется - как солнце, живой!.. Время докричится и до самых глухих. К нашим внукам-правнукам прорвётся сигнал: «Ленинские рукописи - не архив. Ленинские рукописи - арсенал!» Роберт РождественскийЛенинские рукописи
Мы стадо. Нас полтысячи голов. Пасемся дружно мы и дружно блеем И ни о чем на свете не жалеем - Баранье стадо, наш удел таков. В загон нас гонят - мы бежим в загон, На выпас гонят - мы спешим на выпас. Быть в стаде - это основной закон, И страшно лишь одно - из стада выпасть. Когда приходит время, нас стригут. Зачем стригут, нам это непонятно, Но всех стригут - куда ж подашься тут, Хоть процедура эта крайне неприятна. А пастухам над нами власть дана. Какой-то всадник нам кричал, что в стадо Нас превратил колдун... А для чего нам надо Знать, что мы, люди, волей колдуна Превращены в баранов?.. Так сочна На пастбищах хрустящая трава, Так холодна вода в ручьях журчащих! Зачем нам знать о кознях колдовства, Когда так сладок сон в тенистых чащах? Да, хлещет по бокам пастуший кнут. Так что ж с того? Не отставай от стада. А у загонов прочная ограда, И пастухи нас зорко стерегут. И все ж вчера пропали два барана, И от костра, где грелись пастухи, Шел запах и тревожащий, и странный... Наверно, тех баранов за грехи Задрали волки. Это пострашнее, Чем колдунов невинные затеи! Мы стадо. Нас полтысячи голов. Идем, покачивая курдюками. Нам не страшны проделки колдунов. Бараны мы. Что можно сделать с нами? Владлен БахновМонолог стада